Warning: mysqli_set_charset() expects parameter 1 to be mysqli, resource given in /var/www/yaltas/yalta.org.ua/i_main/config.php on line 7
Warning: mysqli_set_charset() expects parameter 1 to be mysqli, resource given in /var/www/yaltas/yalta.org.ua/i_main/config.php on line 17
Warning: mysqli_set_charset() expects parameter 1 to be mysqli, resource given in /var/www/yaltas/yalta.org.ua/stolica/index.php on line 43 И жизнь оказалась такой короткой… | Летняя столица | Ялтинский городской сайт
Ялтинский городской портал - все, чем живет Ялта: новости, обзоры прессы, фотографии, афиша, объявления
Детям войны посвящается, молодым солдатам, не вернувшимся с фронта
Notice: Undefined variable: mas in /var/www/yaltas/yalta.org.ua/stolica/news.php on line 179
Notice: Undefined variable: mes in /var/www/yaltas/yalta.org.ua/stolica/news.php on line 179
Notice: Undefined variable: mas in /var/www/yaltas/yalta.org.ua/stolica/news.php on line 232
Notice: Undefined variable: mes in /var/www/yaltas/yalta.org.ua/stolica/news.php on line 232
Notice: Undefined variable: mes in /var/www/yaltas/yalta.org.ua/stolica/news.php on line 124
Notice: Undefined variable: mas in /var/www/yaltas/yalta.org.ua/stolica/news.php on line 124
Шел 1942 год. Зима в городе Луза, куда из Сталино был эвакуирован госпиталь, была лютая. Были дня, когда температура опускалась до – 50 градусов. Занимались мы в третью смену, так как школьное помещение было отдано под госпиталь, а школа ютилась в небольшом бревенчатом здании.
Мы учащиеся, часто ходили в госпиталь: там не хватало рабочих рук и мы были очень кстати. Мои родители были заняты медициной. Папа (начальник отделения) оперировал раненых, мама ему ассистировала. Утром, выпив чаю с сахарозой и поев лепешку из лободы и отрубей, я бежала в госпиталь, прихватив с собой сумку с учебниками, так как оттуда — прямиком в школу. Начинались занятия 3-й смены в 18-00. Поставив лыжи в углу под навесом, я вбежала в коридор и увидела, что он весь заставлен кроватями, на которых лежали раненые. Значит, ночью прибыл военно-санитарный поезд. Накинув халат, я сразу же начала помогать разносить завтрак. Многих кормили, так как руки были забинтованы или в гипсе.
В дальнем углу коридора лежал молоденький паренек. Одна рука была «на самолете» — раздроблена ключица, другая лежала вдоль тела, в гипсе. Я подошла, поздоровалась, села на табурет и стала кормить бойца кашей. Но сперва он спросил, смогу ли я написать письмо его маме. Сам он был из-под Казани. Звали его Толчан (Толя по нашему), фамилия — Киреев. Когда он позавтракал, я унесла посуду и возвратилась с листом серой бумаги и карандашом. Писала под его диктовку. Письмо было ласковое, видно было, что Толя не хотел волновать маму и младших сестричек — Фатиму и Зарему. И ни слова о своих страшных ранениях. На следующее утро мы пошли в госпиталь вчетвером с одноклассниками. Были рады видеть, что мы нужны, нужна наша помощь. В основном писали письма, читали книги, газеты, сообщения информбюро. С удовольствием слушали рассказы о боях. Особенно мальчишки наши забрасывали бойцов вопросами.
Рядом с Толей лежал пожилой солдат. Он часто бредил, стонал, звал своих близких. Поэтому у его постели надо было находиться кому-то постоянно. Эту функцию на себя взяла моя подруга. Она буквально предупреждала каждое движение этого человека. Я работала чаще других, так как хоть украдкой могла видеть маму и папу, да и дома никого не было, так как я одна, без братьев и сестер, ничто меня не задерживало. Уроки учила вечером при коптилке, так как электричество давали только в госпиталь, больницу, школу.
Постепенно раненные начали приходить в себя, обживались, знакомились, уже слышались шутки, смех. И настроение у медперсонала улучшалось.
Мы выступали перед бойцами с концертами. Пели песни, танцевали, играли скетчи, в которых наши мальчишки были настоящие артисты и выдумщики.
Толя начал ходить, одна рука уже почти зажила, потом и «самолет» сняли. Его перевели в палату выздоравливающих, а потому он выполнял всякую работу: пилил дрова, топил печи, что-то мастерил, чинил, шил — был на все руки мастер. А когда к вечеру кончалась работа, он пел. Как он пел! Задушевно!!! Песни были о друзьях, о фронте, о любимых. Потом в палату кто-то принес гармошку и Толя пел уже «под аккомпанемент». Были песни «Старшая сестра», «Черные ресницы, черные глаза» и много других. Особенно популярной была «Два Пети». Ее потом подпевали все.
Настал день большой выписки. Ребята разъезжались по своим частям. Придя в госпиталь, я увидела машину, на которой сидят бойцы. Толя прощался с моими родителями. Помню, как папа ему сказал. «Не рискуй зря, но и не трусь. Попадешь опять к нам — поставлю на ноги», — и обнял его за плечи. Многие сестрички плакали, у меня окаменело сердце. Он подошел ко мне и спросил: «Сестричка, я напишу тебе, ответишь?» и смахнул слезу. Потом побежал к машине и долго ехал стоя, махал рукой, пока машина не свернула за поворот. Стало как-то неуютно, холодно, но раненые ждали помощи.
Письма от Толи не было. Как-то когда я читала газету в палате тяжелораненых, вошла мама и как-то очень сурово сказала: «Закончишь, зайди в ординаторскую». У меня екнуло сердце. Пожилой солдат сказал мне: «Иди дочка, раз доктор приказывает». Я боялась идти, но вошла. Мама сидела у стола, курила. Потом как-то особенно ласково взяла меня за плечи и дала солдатский треугольник. На нем стоял адрес: г. Луза, Кировоградской области, эвакогоспиталь 3469, сестричке Лиде.
Развернув треугольник, я прочла: «Сестричка! Толя погиб во вчерашнем бою. Похоронен в братской могиле. Сергей». Словно ушат холодной воды вылили на меня. Я не верила, что он мог погибнуть. И ни слова о том, где погиб, где похоронен. Сколько шло это письмо, когда был последний бой — неизвестно.
Прошло 67 лет с того момента, а все события того дня живы в моей памяти. И хоть Толя и воевал — он был ребенком войны. Ему было только 19 лет! И когда сейчас я вижу, как непозволительно бессовестно относятся к детям войны, к ветеранам, мне хочется крикнуть: «Опомнитесь! Эти ветераны, эти дети защищали вас, они умирали за вас!»
М. Устинова, г. Ялта